Заметив, что «на футбольном поле мы только то, что представляем из себя в жизни», он вспомнил, какими разными игроками были в свое время эти конкурирующие сейчас тренеры, и отдал несомненное преимущество многоплановости, конструктивному, созидательному мышлению Бескова перед сугубым индивидуалистом Лобановским.
Но меня удивляет другое. От многих лучших игроков шестидесятых годов — от Воронина, Валентина Иванова, Бориса Батанов — приходилось слышать уничтожающую оценку форварда Лобановского. Тем не менее как зрителю мне (и не только мне) он импонировал своей непохожестью, казался иногда одиноким, бродячим артистом.
Точно так же невообразим, допустим, в теперешнем составе «Торпедо» игрок, хотя бы отдаленно напоминающий по стилю Валентина Иванова, которого и знатоки, и специалисты, и историки футбела ставят как мастера гораздо выше Лобановского.
Не стану утверждать, что наследников Бескова «по прямой» можно встретить в «Спартаке» или в других командах, прежде им возглавляемых. Но это скорее можно оправдать тем, что родственные ему по природе дарования игроки вообще редки в футболе. А представить, чтобы Бесков угнетал и стремился нивелировать игрока «своего типа», игрока комбинирующего, направляющего игру мастера, не могу. И у кого из знатоков повернется язык упрекать Константина Ивановича в старомодности за то, что не открещивается он никогда от футбола, в который сам играл,— от игровой сути футбола?
В том-то, возможно, и секрет этого тренерского таланта, что, непрерывно изобретая, конструируя, видоизменяя, непременно оказываясь в курсе всех новшеств, Бесков черпает из собственного опыта футболиста, одушевляя любую из предлагаемых схем воспоминанием о тех подробностях, понимание которых доступно лишь истинному игроку.
Сам Бесков склонен считать себя невезучим и как тренер, и как игрок. Но утверждают же все знатоки, что большому тренеру не может вовсе не везти — везучесть как бы непременное слагаемое спортивного таланта. Жалующийся на невезение Бесков, отвечая на вопрос: чего же в его футбольной жизни больше было — радостей или печалей? — говорит, однако, что больше все же радостей. Иначе он не смог бы, наверное, столько лет провести в футболе. Но тут же со свойственной ему ортодоксальностью добавляет, что всеми радостями он обязан упорному труду.
Тогда — Мадрид, Ташкент, Барселона.
