Нарушение игровой субординации
Защитникам в присутствии Боброва некогда было строить догадки, в той Федотов форме, что и до войны, или сдал.
Защитникам в присутствии Боброва некогда было строить догадки, в той Федотов форме, что и до войны, или сдал.
Кроме очень сильного центрального защитника Кочеткова (он еще до войны «баллотировался» на место Андрея Старостина в основном составе «Спартака»), некого было и выделить.
И в догадке не ошибался. Он находил всегда неправдоподобно простое и авантюрно прямое решение, выигрывая догадкой необходимое время, чтобы эту же догадку проверить категоричной реальностью исполнения.
Судьба вдруг проступает через повседневность, видимая всеми со всех сторон. Календарь спортивного сезона приходит на помощь — у футболиста важные для судьбы дни отчасти запланированы.
Но близко узнавший за эти годы выдающихся игроков, не склонных экспериментировать, и молодежь, умеющую не робеть, оказавшись на поле с несколько пресыщенными футболом ветеранами, Аркадьев на первых порах работы с клубом, чей прогресс уже поспешили отметить, совсем не склонен был обольщаться.
Но угадать состав значило с присущей Якушину тонкостью понимания секретов футбольного дела почувствовать до конца возможные и игровые перспективные связи.
Сам Аркадьев много позже сознавался, что наиболее трудным в его работе с командами всегда было расставание с ветеранами.
В дальнейших розыгрышах первенств военного времени выше второго места «Динамо» не поднималось. Когда в 1943 году — заметьте, в самый разгар войны — были названы футболисты, составляющие сборную страны, среди них оказался и Василий Трофимов.
На снимках, изображающих команду чемпионов, Трофимова нет. Он закономерно не попал в кадр, поскольку сидел во время знаменитого матча со «Спартаком» и других важных игр на скамеечке запасных.
И то, что Аркадьев открыл в нем полузащитника, на долгие годы закрепившегося в основном составе «Динамо»,— тренерская удача, которую уже нельзя приписывать стечению обстоятельств.
Аркадьев сразу понял: упорствовавшие в своем нежелании перестраиваться на новый лад прославленные динамовские ветераны сами уже не рады, что так далеко зашли в своих сознательных заблуждениях.
В 1940 году старшим тренером московского «Динамо» стал Борис Аркадьев. Знаменитым футболистом Аркадьев не был, но подошел к тренерской работе с ясными и точными представлениями.
ЦДКА уже занимал и второе, и третье призовые места в чемпионатах, но у специалистов и «Динамо», и «Спартак» за свои заслуги, традиции и все то же наличие «звезд» во множественном, особенно в «Динамо», числе котировались гораздо выше.
Он стремился всегда сыграть быстрее противника, дотянуться до мяча обязательно раньше, даже если соперник находится к мячу ближе; летящий мяч принять не дав ему опуститься.
Глубокий запас знаменитой команды, даже теперь, когда между дублирующими составами проводится всесоюзное первенство,— понятие весьма относительное.
Но хроникальные кадры, запечатлевшие тесное движение и веселую ярость напора стремящейся к зрелищу толпы на подступах к динамовскому стадиону, впечатляют и сегодня.
В шестидесятые и семидесятые годы, когда Трофимов тренировал «Динамо» и сборную Союза по хоккею с мячом, мне не раз приходилось видеть его на матчах,— как правило, на малом стадионе, в редких случаях — на Центральной динамовской арене.
По своей натуре несколько замкнутый, никогда не стремящийся блеснуть в разговоре, к тому же занятый мыслями о дальнейшей судьбе своей в большом спорте (поскольку в большом таланте честолюбие присутствует изначально, задолго до признания), Трофимов по приезде в Москву не искал ни шумных компаний, ни покровительства известных игроков, ни дружб, возникающих […]
Трофимов переехал в Москву из Болшева по приглашению динамовского клуба, но не как футболист — как многообещающий игрок в русский хоккей.
Был, конечно, талантливый, неповторимый Синявский. Но Синявский в своем рассказе шел в основном от игрока, от его характера — он говорил о футболистах, как о наших общих и старых знакомых.